Адрес публикации: http://www.kroupnov.ru/news/2007/01/11/10500/
Время публикации: 22:37, 11.01.2007
России нужна новая единица измерения: «один Королёв»
На сайте КМ.Ру опубликовано интервью председателя ПАРТИИ РАЗВИТИЯ Юрия КРУПНОВА, посвященное 100-летию со дня рождения Сергея Павловича Королёва.
«России нужно десять Королёвых… И одиннадцатый — самоопределившийся политик во главе государства».
— Юрий Васильевич, 12 января исполняется 100 лет со дня рождения Сергея Павловича Королёва. В чём, с вашей точки зрения, заключается феномен Королёва, как он стал возможен и состоялся в те годы?
— Феномен Королёва, помимо самой личности Сергея Павловича как, безусловно, выдающегося человека, содержит в себе, на мой взгляд, три крайне важных для нынешнего дня момента.
Первое - это то, что Сергей Павлович положил начало вновь созданному институту генеральных (главных) конструкторов, который был выращен в Советском Союзе, и стал одним из наиболее выдающихся его представителей (Курчатов, Келдыш, Челомей — список можно продолжать). Генеральный конструктор — это тот человек, который берет всю полноту ответственности за проект — принципиально новую разработку, не имеющую аналогов. Человек, который фактически идет в неизвестное.
Второй момент: за счет института генеральных конструкторов и благодаря масштабности проектов, экономическому планированию и системе советского Госплана мы перешли в принципиально новую эпоху искусственного, а не чисто естественного отношения и к экономике и к развитию. Фактически, Сергей Павлович Королёв является ярчайшим новатором в области проектирования полномасштабных производительных сил, глобальных инфраструктур как социо–технических систем. Можно это переформулировать и говорить не так сложно, но это важно, поскольку, если мы говорим о проектировании, то нужно понимать истинный смысл этого слова. Сегодня принято называть проектом что угодно — даже какой–нибудь «проект» современного шоу–бизнесмена, сочиняющего песенку–однодневку, никаким проектом, понятное дело, не являющийся.
И третий момент — это то, что Сергей Павлович Королёв был, безусловно, сыном своего народа и являл собой неоторванность элиты от собственного народа. При этом не за счет того, что стал одним из многих и в каком–то смысле арифметически никаким, а за счет того, что создавал, творил будущее своей страны, принимая за себя полную ответственность… Собственно, Королёв - один из ярчайших представителей той уникальной, новой элиты, возникшей в СССР, которая была представлена выдающимися личностями, не отщепившимися от своего народа и не живущими сами по себе. Королёв для меня — это гений страны, гений народа, гений России и СССР.
— Юрий Васильевич, а феномен Королёва был возможен только в Советском Союзе? И насколько определяющим фактором являлось соперничество двух мировых систем за первенство и превосходство в ракетостроении и в космосе?
— В СССР — да. Но исключительно потому, что к 1950–м годам СССР создал такую социально–экономическую систему, которая могла существовать только за счет полномасшабных проектов. В этом были и свои недостатки — тем не менее, нужно признать, что это была уникальная ситуация.
С другой стороны, проблема не в том, за счет чего это стало реальностью, а в том, что нам сегодня дальше невозможно никуда двигаться без подобного проекта. Невозможно удержать стабильность в стране, потому что понимание стабильности как просто инерционного движения является исключительно опасным для нас всех. Такая стабильность — путь не просто в тупик, а к катастрофе. Реальная стабильность в стране может возникать только через развитие. Развитие требует перехода к новому цивилизационному укладу и для этого — реализации нескольких, предельно масштабных гигантских проектов, по типу атомного или космического проекта. Нам нужно замахнуться на не менее масштабное дело, чем то, которое сделал Королёв.
— На вторую часть вопроса Вы не ответили, я тогда его задам по–другому. Вы утверждаете, что сегодня России необходимо цивилизационное продвижение, масштабные проекты. В то время, когда начинал и развивал свою деятельность Королёв, был фактор соперничества двух мировых систем — Соединённых Штатов и Советского Союза. В США из Германии вывезли фон Брауна, а у нас, соответственно, вернули из тюремного заключения Королёва. На сегодняшний день мы не видим такого мирового соперничества, которое бы задавало требования к научно–техническому прогрессу…
— На самом деле Королёва освободили на год раньше, чем вывезли фон Брауна в США. С 1940 по 1944 год Королёв был лишён свободы, но занимался делом сначала в омской, а затем в казанской «шарашке». И он вовсе не могилы рыл для своих сокамерников, как это показано в документальном фильме, «основанном на реальных событиях, подтвержденных архивными документами», снятом BBC совместно с российским(!) Первым каналом — а работал над ракетной техникой под руководством Туполева, а затем Валентина Глушко.
Мировая конкуренция — очень важный фактор, но не являющийся ни в коем случае ключевым и, тем более, задающим объяснение всей ситуации. На самом деле, подобного рода крупномасштабные проекты и вообще возможность быть генеральным конструктором, задавать цели и проекты развития страны вообще не связаны ни с какими внешними причинами. В этом смысле сетования о том, что мы погибаем и нужны крупные проекты, разговор о том, что мы должны соревноваться с кем–то, безусловно, важны, но, по большому счету, вопрос–то стоит совсем по–другому. Дело не в том, что нужны проекты для того, чтобы выйти на какой–то уровень и с кем–то совладать. Суть состоит в том, что стране нужно выходить на реальный уровень, чтобы её гражданам просто оставаться людьми и быть верными традициям страны. И в этом смысле проект является исключительно инструментом — но это наш добровольный выбор, наше самоопределение, то есть абсолютная творческая свобода.
Вообще, логика так называемых вынужденных ситуаций очень вредна — особенно применительно к политическим решениям. Никаких вынужденных ситуаций не бывает. Свобода человека абсолютна. И в этом плане нам мешает сегодня решать масштабные задачи и начинать большие проекты не внешний фактор, не отсутствие денег, а отсутствие творческой свободы и неспособность ставить задачи, отсутствие самоопределения политического класса. Более чем наглядный пример, связанный с финансовым положением.
Все 1990–е годы, вплоть до 2004–го, министры экономического, финансового блока говорили, что, мол, денег в стране нет, жить надо по средствам, поэтому мы не можем себе позволить крупномасштабные проекты. Сегодня все говорят, что мы не можем себе позволить крупномасштабные проекты, потому что у нас очень много денег, мы разводим инфляцию, поэтому, соответственно, тоже ничего не можем делать, а деньги нужно стерилизовать. Отсюда простой вывод: проектирование и конструирование обусловлено совсем не этими внешними обстоятельствами.
— Вы говорите о том, что необходимы люди уровня генерального конструктора, свободные, творческие личности. С вашей точки зрения, откуда берутся и как «выделываются» такие личности, которые оказываются способными из ничего, на пустом месте, создавать технологии и промышленность будущего? Какие условия должны быть для того, чтобы эти люди появлялись?
— Я и в этом случае не рассуждал бы в рамках условий и ситуаций — они, на мой взгляд, вторичны. Откуда берутся личности? Известно откуда — от Бога. Это первое. Второе: условий, ситуаций и ресурсов у нас более чем достаточно. И главный ресурс, тот самый источник, из которого берутся масштабные личности, - это уникальность цивилизационного самоопределения и наличие многовековой истории. А для России, которая имеет более чем тысячелетнюю историю, является уникальной, сомасштабной всем другим цивилизациям типа китайской, европейско–западной, персидско–иранской, это такой гигантский ресурс, который не требует больше никаких обстоятельств и условий. Из этого, разумеется, не следует, что всё само собой образуется. Наоборот, это задаёт требования к личности политика. Связка «политик — генеральный конструктор» и есть то, что обеспечивает самостояние страны и, собственно, возможность развития.
— Нельзя отрицать того факта, что ответственность за гигантский проект была возложена на Королёва государством. Это был государственный заказ. Почему сегодня государство ни на кого подобным образом не возлагает ответственность за какую–то промышленную отрасль, за новую технологию, либо за еще какое–то большое серьезное дело?
— Потому что государство в лице высших руководителей страны просто не верит в себя. Они не верят в себя — и в этом главная проблема. Дальше все очень просто: как только встает какой–то крупный вопрос, не хочется становиться заложником, поскольку не веришь, что сможешь его вытянуть. Поэтому в последнее время есть очень много важных заявлений, прежде всего президента Путина, но нет четких ясных шагов.
Простой пример. Три недели назад, 20 декабря 2006 года состоялся Совет Безопасности по Дальнему Востоку, на котором Владимир Владимирович Путин фактически сформулировал сверхзадачу для развития Дальнего Востока. Она состоит в том, что «Дальний Восток должен стать местом, привлекательным для жизни людей». Это означает буквально следующее: сделать так, чтобы в регион, из которого ежегодно «бегут» люди в количестве в три раза большем, чем в среднем по стране, люди захотели приезжать. Повернуть этот миграционный поток вспять. Таким образом, Владимир Владимирович сформулировал абсолютно точную, четкую, ясную сверхзадачу и предпосылку для проекта развития, называемого «Опережающее развитие Дальнего Востока». Дальше возникает вопрос: кто и как это будет реализовывать? Этому проекту нужен генеральный конструктор. Пока такой человек не назван.
— Подобные люди вообще есть в России?
— Конечно, они есть всегда. Но главное в том, что невозможно знать, есть они или нет, пока не будет объявлена задача и своего рода конкурс людей под эту задачу. Можно, конечно, выйти из Кремля на Красную площадь, приложить руку ко лбу, посмотреть кругом: есть там люди, которые способны поднять Дальний Восток? Вроде нет. Поэтому Путин должен сказать следующее: «Уважаемые товарищи министры, губернаторы, полпреды и вся российская общественность! Я в течение месяца жду предложений на такой-то ящик электронной почты, как нам сделать наш Дальний Восток привлекательным местом для жизни. Предложение — одна страница, и, соответственно, 30–40 страниц приложений с более подробными пояснениями. Через месяц я сообщу о своем решении». Вот и все, больше ничего не нужно. Но проблема в том, что для того, чтобы объявить свой почтовый ящик, не абстрактный ящик, на который идет бесконечное количество всего, а под жесткую задачу, принять ответ и на его основе принять решение, нужна гигантская вера в себя. Я уверен, что Владимир Владимирович, пользуясь своим опытом разведдеятельности, пока прикрывается легендой нерешительного человека. И я опять же уверен, что это пройдет быстро, и совсем скоро мы увидим другого Путина.
— Королёв обладал такой целеустремленностью, верой в себя и волей, что благодаря его усилиям стала возможна ракетно–космическая программа Советского Союза?
— Безусловно. И более того, ключевой момент в том, что русский космос в виде первого в мире спутника, полета Гагарина появился не благодаря постановлению ЦК партии и Политбюро, а вследствие того, что Королёв взял на себя ответственность и программу чисто военную стал выполнять так, чтобы ракетоноситель мог нести не только ядерный заряд для решения военных задач ядерного противостояния, но и космическую капсулу с человеком в космос. И это было в каком–то смысле «окаянство» Королёва, хотя за этим стоял его учитель Цандер, Циолковский, за этим стоял русский космизм, Николай Фёдоров и другие философы, мыслители и практики масштабного русского дела. Это показывает, что речь шла не о каком–то индивидуальном сумасшествии отдельного человека, а о его полном присутствии в русской культуре, в традициях русского космизма, что, собственно, и является основой русской тысячелетней традиции. Вот и ответ на ваш вопрос. Поэтому, когда такой человек есть, что–то и прорывается…
— В одном из своих выступлений вы сформулировали тезис о наличии некой особой промышленной антропологии. В чем заключается эта промышленная антропология и как она формируется?
— Во–первых, нужно отметить, что весь мир сегодня находится в ситуации деиндустриализации. Она идет не только в России, но и в таких странах, как США и Германия, хотя, казалось бы, по разным основаниям. В России — поскольку 20 лет назад правящий класс предал страну, отказался от своего назначения и стал думать только о собственных выгодах и первым делом уничтожил советскую промышленность. Перестал ею заниматься, дав её уничтожить. В развитых странах Запада также происходит деиндустриализация, прежде всего по той причине, что производства выносятся в страны третьего мира. Для обоснования этого придуманы концепты постиндустриального общества, согласно которым надо перестать заниматься всякими переработками материала природы, пусть этим занимается другое, менее «развитое» население, а мы будем кликать по Интернету, получать виртуальную прибыль, общаться и спокойно жить, не опускаясь до преобразования среды вокруг себя. И здесь мы видим страшно опасную иллюзию, поскольку итогом–то оказывается не процветание и развитие людей этого самого постиндустриального информационного общества, а реальная масштабная деградация, выражающаяся в том, что отсутствует способность не только производить вещи, но и вообще какая–либо серьезная социальная организация. Это касается и Соединенных Штатов, и Германии, и России. Мы видим страшную деформацию структуры общества, когда и в России, и в США более–менее уверенно живет не более 20 процентов населения. По–разному, конечно, но суть одна.
Между тем, если задуматься об изменении такого порядка вещей, становится очевидным, что человек в своей свободе реализуется в способности искусственно целеполагать и создавать системы деятельности, которые в той или иной форме обязательно должны включать преобразование материала природы, то есть создавать вторую, третью, четвертую природы. И в этом изобретении инструментов и орудий по преобразованию все новых и новых природ находится, собственно, суть человека как такового. Без этого человек превращается просто в пародию на самого себя. Это легко увидеть во всех потребительских социальных системах, где люди, в основном, заинтересованы в получении удовольствий и в итоге не могут ничего производить — не только материальных продуктов, но и духовных произведений: стихов, музыкальных сочинений, кинофильмов. Отсюда промышленная антропология — это проблема такой социальной организации, такого качества человека, которые включают момент преобразования материала природы, начиная от самой что ни на есть первозданной природы, по типу руды, до природ второго, третьего, четвертого и следующего порядков.
И ещё, возвращаясь к Королёву. По воспоминаниям тех, кто работал вместе с Сергеем Павловичем, ему как генеральному конструктору для создания российского космоса приходилось одновременно держать в голове около 300 различных отраслей промышленности. У него были телефоны, по которым он звонил почти ежедневно 300–м различным отраслевым главкам: кто–то производил резину для данного типа ракеты, кто–то производил топливо, кто–то детали двигателей, новые материалы и т.д. Это я не к тому вспоминаю, что Королёв хорошо умел пользоваться телефоном. Я хочу показать, что нужно иметь особый тип и организацию мышления и сознания, чтобы ежедневно удерживать в голове 300 различных отраслей и сводить их в одну для того, чтобы создать один продукт. Попробуйте поработать так хотя бы неделю — это крайне сложно, почти невозможно — это и задаёт совершенно особую промышленную антропологию.
— Юрий Васильевич, а вы ведь тоже в некотором смысле «проект» Королёва…
— …??
— … я имею в виду 12 апреля 1961 года…
— А, в этом смысле... забавный вопрос… Да, наверное — равно как и десятки тысяч советских, русских мужчин моего возраста. Действительно, я родился в мае 1961 года, через месяц после того, как Королёв отправил Гагарина в космос. И мои родители назвали меня в честь Юрия Алексеевича. В этом смысле я, действительно, своего рода «проект» Сергея Павловича Королёва…
— И в заключение, опять же, возвращаясь к вашим публикациям — в одной из своих статей вы сказали, что такие люди, как Королёв, не могут быть случайными и их всегда считанные единицы. Для того, чтобы ситуация в нашей стране и вокруг нашей страны изменилась качественным образом, сколько единиц Королёвых необходимо?
— Да, интересно было бы ввести такую единицу измерения: «один Королёв». Я думаю, что десяток их есть. И, более того, я уверен, что большую часть их знаю. Поэтому для меня в этом смысле вопрос состоит только в наличии политической воли и того политического класса, который будет ставить адекватные задачи, где и появятся сразу, тем или иным образом, эти Королёвы.
— То есть, нужно одиннадцать Королёвых?..
— Нужно десять Королёвых… И одиннадцатый — самоопределившийся политик во главе государства.
Интервью опубликовано Km.ru
«России нужно десять Королёвых… И одиннадцатый — самоопределившийся политик во главе государства».
— Юрий Васильевич, 12 января исполняется 100 лет со дня рождения Сергея Павловича Королёва. В чём, с вашей точки зрения, заключается феномен Королёва, как он стал возможен и состоялся в те годы?
— Феномен Королёва, помимо самой личности Сергея Павловича как, безусловно, выдающегося человека, содержит в себе, на мой взгляд, три крайне важных для нынешнего дня момента.
Первое - это то, что Сергей Павлович положил начало вновь созданному институту генеральных (главных) конструкторов, который был выращен в Советском Союзе, и стал одним из наиболее выдающихся его представителей (Курчатов, Келдыш, Челомей — список можно продолжать). Генеральный конструктор — это тот человек, который берет всю полноту ответственности за проект — принципиально новую разработку, не имеющую аналогов. Человек, который фактически идет в неизвестное.
Второй момент: за счет института генеральных конструкторов и благодаря масштабности проектов, экономическому планированию и системе советского Госплана мы перешли в принципиально новую эпоху искусственного, а не чисто естественного отношения и к экономике и к развитию. Фактически, Сергей Павлович Королёв является ярчайшим новатором в области проектирования полномасштабных производительных сил, глобальных инфраструктур как социо–технических систем. Можно это переформулировать и говорить не так сложно, но это важно, поскольку, если мы говорим о проектировании, то нужно понимать истинный смысл этого слова. Сегодня принято называть проектом что угодно — даже какой–нибудь «проект» современного шоу–бизнесмена, сочиняющего песенку–однодневку, никаким проектом, понятное дело, не являющийся.
И третий момент — это то, что Сергей Павлович Королёв был, безусловно, сыном своего народа и являл собой неоторванность элиты от собственного народа. При этом не за счет того, что стал одним из многих и в каком–то смысле арифметически никаким, а за счет того, что создавал, творил будущее своей страны, принимая за себя полную ответственность… Собственно, Королёв - один из ярчайших представителей той уникальной, новой элиты, возникшей в СССР, которая была представлена выдающимися личностями, не отщепившимися от своего народа и не живущими сами по себе. Королёв для меня — это гений страны, гений народа, гений России и СССР.
— Юрий Васильевич, а феномен Королёва был возможен только в Советском Союзе? И насколько определяющим фактором являлось соперничество двух мировых систем за первенство и превосходство в ракетостроении и в космосе?
— В СССР — да. Но исключительно потому, что к 1950–м годам СССР создал такую социально–экономическую систему, которая могла существовать только за счет полномасшабных проектов. В этом были и свои недостатки — тем не менее, нужно признать, что это была уникальная ситуация.
С другой стороны, проблема не в том, за счет чего это стало реальностью, а в том, что нам сегодня дальше невозможно никуда двигаться без подобного проекта. Невозможно удержать стабильность в стране, потому что понимание стабильности как просто инерционного движения является исключительно опасным для нас всех. Такая стабильность — путь не просто в тупик, а к катастрофе. Реальная стабильность в стране может возникать только через развитие. Развитие требует перехода к новому цивилизационному укладу и для этого — реализации нескольких, предельно масштабных гигантских проектов, по типу атомного или космического проекта. Нам нужно замахнуться на не менее масштабное дело, чем то, которое сделал Королёв.
— На вторую часть вопроса Вы не ответили, я тогда его задам по–другому. Вы утверждаете, что сегодня России необходимо цивилизационное продвижение, масштабные проекты. В то время, когда начинал и развивал свою деятельность Королёв, был фактор соперничества двух мировых систем — Соединённых Штатов и Советского Союза. В США из Германии вывезли фон Брауна, а у нас, соответственно, вернули из тюремного заключения Королёва. На сегодняшний день мы не видим такого мирового соперничества, которое бы задавало требования к научно–техническому прогрессу…
— На самом деле Королёва освободили на год раньше, чем вывезли фон Брауна в США. С 1940 по 1944 год Королёв был лишён свободы, но занимался делом сначала в омской, а затем в казанской «шарашке». И он вовсе не могилы рыл для своих сокамерников, как это показано в документальном фильме, «основанном на реальных событиях, подтвержденных архивными документами», снятом BBC совместно с российским(!) Первым каналом — а работал над ракетной техникой под руководством Туполева, а затем Валентина Глушко.
Мировая конкуренция — очень важный фактор, но не являющийся ни в коем случае ключевым и, тем более, задающим объяснение всей ситуации. На самом деле, подобного рода крупномасштабные проекты и вообще возможность быть генеральным конструктором, задавать цели и проекты развития страны вообще не связаны ни с какими внешними причинами. В этом смысле сетования о том, что мы погибаем и нужны крупные проекты, разговор о том, что мы должны соревноваться с кем–то, безусловно, важны, но, по большому счету, вопрос–то стоит совсем по–другому. Дело не в том, что нужны проекты для того, чтобы выйти на какой–то уровень и с кем–то совладать. Суть состоит в том, что стране нужно выходить на реальный уровень, чтобы её гражданам просто оставаться людьми и быть верными традициям страны. И в этом смысле проект является исключительно инструментом — но это наш добровольный выбор, наше самоопределение, то есть абсолютная творческая свобода.
Вообще, логика так называемых вынужденных ситуаций очень вредна — особенно применительно к политическим решениям. Никаких вынужденных ситуаций не бывает. Свобода человека абсолютна. И в этом плане нам мешает сегодня решать масштабные задачи и начинать большие проекты не внешний фактор, не отсутствие денег, а отсутствие творческой свободы и неспособность ставить задачи, отсутствие самоопределения политического класса. Более чем наглядный пример, связанный с финансовым положением.
Все 1990–е годы, вплоть до 2004–го, министры экономического, финансового блока говорили, что, мол, денег в стране нет, жить надо по средствам, поэтому мы не можем себе позволить крупномасштабные проекты. Сегодня все говорят, что мы не можем себе позволить крупномасштабные проекты, потому что у нас очень много денег, мы разводим инфляцию, поэтому, соответственно, тоже ничего не можем делать, а деньги нужно стерилизовать. Отсюда простой вывод: проектирование и конструирование обусловлено совсем не этими внешними обстоятельствами.
— Вы говорите о том, что необходимы люди уровня генерального конструктора, свободные, творческие личности. С вашей точки зрения, откуда берутся и как «выделываются» такие личности, которые оказываются способными из ничего, на пустом месте, создавать технологии и промышленность будущего? Какие условия должны быть для того, чтобы эти люди появлялись?
— Я и в этом случае не рассуждал бы в рамках условий и ситуаций — они, на мой взгляд, вторичны. Откуда берутся личности? Известно откуда — от Бога. Это первое. Второе: условий, ситуаций и ресурсов у нас более чем достаточно. И главный ресурс, тот самый источник, из которого берутся масштабные личности, - это уникальность цивилизационного самоопределения и наличие многовековой истории. А для России, которая имеет более чем тысячелетнюю историю, является уникальной, сомасштабной всем другим цивилизациям типа китайской, европейско–западной, персидско–иранской, это такой гигантский ресурс, который не требует больше никаких обстоятельств и условий. Из этого, разумеется, не следует, что всё само собой образуется. Наоборот, это задаёт требования к личности политика. Связка «политик — генеральный конструктор» и есть то, что обеспечивает самостояние страны и, собственно, возможность развития.
— Нельзя отрицать того факта, что ответственность за гигантский проект была возложена на Королёва государством. Это был государственный заказ. Почему сегодня государство ни на кого подобным образом не возлагает ответственность за какую–то промышленную отрасль, за новую технологию, либо за еще какое–то большое серьезное дело?
— Потому что государство в лице высших руководителей страны просто не верит в себя. Они не верят в себя — и в этом главная проблема. Дальше все очень просто: как только встает какой–то крупный вопрос, не хочется становиться заложником, поскольку не веришь, что сможешь его вытянуть. Поэтому в последнее время есть очень много важных заявлений, прежде всего президента Путина, но нет четких ясных шагов.
Простой пример. Три недели назад, 20 декабря 2006 года состоялся Совет Безопасности по Дальнему Востоку, на котором Владимир Владимирович Путин фактически сформулировал сверхзадачу для развития Дальнего Востока. Она состоит в том, что «Дальний Восток должен стать местом, привлекательным для жизни людей». Это означает буквально следующее: сделать так, чтобы в регион, из которого ежегодно «бегут» люди в количестве в три раза большем, чем в среднем по стране, люди захотели приезжать. Повернуть этот миграционный поток вспять. Таким образом, Владимир Владимирович сформулировал абсолютно точную, четкую, ясную сверхзадачу и предпосылку для проекта развития, называемого «Опережающее развитие Дальнего Востока». Дальше возникает вопрос: кто и как это будет реализовывать? Этому проекту нужен генеральный конструктор. Пока такой человек не назван.
— Подобные люди вообще есть в России?
— Конечно, они есть всегда. Но главное в том, что невозможно знать, есть они или нет, пока не будет объявлена задача и своего рода конкурс людей под эту задачу. Можно, конечно, выйти из Кремля на Красную площадь, приложить руку ко лбу, посмотреть кругом: есть там люди, которые способны поднять Дальний Восток? Вроде нет. Поэтому Путин должен сказать следующее: «Уважаемые товарищи министры, губернаторы, полпреды и вся российская общественность! Я в течение месяца жду предложений на такой-то ящик электронной почты, как нам сделать наш Дальний Восток привлекательным местом для жизни. Предложение — одна страница, и, соответственно, 30–40 страниц приложений с более подробными пояснениями. Через месяц я сообщу о своем решении». Вот и все, больше ничего не нужно. Но проблема в том, что для того, чтобы объявить свой почтовый ящик, не абстрактный ящик, на который идет бесконечное количество всего, а под жесткую задачу, принять ответ и на его основе принять решение, нужна гигантская вера в себя. Я уверен, что Владимир Владимирович, пользуясь своим опытом разведдеятельности, пока прикрывается легендой нерешительного человека. И я опять же уверен, что это пройдет быстро, и совсем скоро мы увидим другого Путина.
— Королёв обладал такой целеустремленностью, верой в себя и волей, что благодаря его усилиям стала возможна ракетно–космическая программа Советского Союза?
— Безусловно. И более того, ключевой момент в том, что русский космос в виде первого в мире спутника, полета Гагарина появился не благодаря постановлению ЦК партии и Политбюро, а вследствие того, что Королёв взял на себя ответственность и программу чисто военную стал выполнять так, чтобы ракетоноситель мог нести не только ядерный заряд для решения военных задач ядерного противостояния, но и космическую капсулу с человеком в космос. И это было в каком–то смысле «окаянство» Королёва, хотя за этим стоял его учитель Цандер, Циолковский, за этим стоял русский космизм, Николай Фёдоров и другие философы, мыслители и практики масштабного русского дела. Это показывает, что речь шла не о каком–то индивидуальном сумасшествии отдельного человека, а о его полном присутствии в русской культуре, в традициях русского космизма, что, собственно, и является основой русской тысячелетней традиции. Вот и ответ на ваш вопрос. Поэтому, когда такой человек есть, что–то и прорывается…
— В одном из своих выступлений вы сформулировали тезис о наличии некой особой промышленной антропологии. В чем заключается эта промышленная антропология и как она формируется?
— Во–первых, нужно отметить, что весь мир сегодня находится в ситуации деиндустриализации. Она идет не только в России, но и в таких странах, как США и Германия, хотя, казалось бы, по разным основаниям. В России — поскольку 20 лет назад правящий класс предал страну, отказался от своего назначения и стал думать только о собственных выгодах и первым делом уничтожил советскую промышленность. Перестал ею заниматься, дав её уничтожить. В развитых странах Запада также происходит деиндустриализация, прежде всего по той причине, что производства выносятся в страны третьего мира. Для обоснования этого придуманы концепты постиндустриального общества, согласно которым надо перестать заниматься всякими переработками материала природы, пусть этим занимается другое, менее «развитое» население, а мы будем кликать по Интернету, получать виртуальную прибыль, общаться и спокойно жить, не опускаясь до преобразования среды вокруг себя. И здесь мы видим страшно опасную иллюзию, поскольку итогом–то оказывается не процветание и развитие людей этого самого постиндустриального информационного общества, а реальная масштабная деградация, выражающаяся в том, что отсутствует способность не только производить вещи, но и вообще какая–либо серьезная социальная организация. Это касается и Соединенных Штатов, и Германии, и России. Мы видим страшную деформацию структуры общества, когда и в России, и в США более–менее уверенно живет не более 20 процентов населения. По–разному, конечно, но суть одна.
Между тем, если задуматься об изменении такого порядка вещей, становится очевидным, что человек в своей свободе реализуется в способности искусственно целеполагать и создавать системы деятельности, которые в той или иной форме обязательно должны включать преобразование материала природы, то есть создавать вторую, третью, четвертую природы. И в этом изобретении инструментов и орудий по преобразованию все новых и новых природ находится, собственно, суть человека как такового. Без этого человек превращается просто в пародию на самого себя. Это легко увидеть во всех потребительских социальных системах, где люди, в основном, заинтересованы в получении удовольствий и в итоге не могут ничего производить — не только материальных продуктов, но и духовных произведений: стихов, музыкальных сочинений, кинофильмов. Отсюда промышленная антропология — это проблема такой социальной организации, такого качества человека, которые включают момент преобразования материала природы, начиная от самой что ни на есть первозданной природы, по типу руды, до природ второго, третьего, четвертого и следующего порядков.
И ещё, возвращаясь к Королёву. По воспоминаниям тех, кто работал вместе с Сергеем Павловичем, ему как генеральному конструктору для создания российского космоса приходилось одновременно держать в голове около 300 различных отраслей промышленности. У него были телефоны, по которым он звонил почти ежедневно 300–м различным отраслевым главкам: кто–то производил резину для данного типа ракеты, кто–то производил топливо, кто–то детали двигателей, новые материалы и т.д. Это я не к тому вспоминаю, что Королёв хорошо умел пользоваться телефоном. Я хочу показать, что нужно иметь особый тип и организацию мышления и сознания, чтобы ежедневно удерживать в голове 300 различных отраслей и сводить их в одну для того, чтобы создать один продукт. Попробуйте поработать так хотя бы неделю — это крайне сложно, почти невозможно — это и задаёт совершенно особую промышленную антропологию.
— Юрий Васильевич, а вы ведь тоже в некотором смысле «проект» Королёва…
— …??
— … я имею в виду 12 апреля 1961 года…
— А, в этом смысле... забавный вопрос… Да, наверное — равно как и десятки тысяч советских, русских мужчин моего возраста. Действительно, я родился в мае 1961 года, через месяц после того, как Королёв отправил Гагарина в космос. И мои родители назвали меня в честь Юрия Алексеевича. В этом смысле я, действительно, своего рода «проект» Сергея Павловича Королёва…
— И в заключение, опять же, возвращаясь к вашим публикациям — в одной из своих статей вы сказали, что такие люди, как Королёв, не могут быть случайными и их всегда считанные единицы. Для того, чтобы ситуация в нашей стране и вокруг нашей страны изменилась качественным образом, сколько единиц Королёвых необходимо?
— Да, интересно было бы ввести такую единицу измерения: «один Королёв». Я думаю, что десяток их есть. И, более того, я уверен, что большую часть их знаю. Поэтому для меня в этом смысле вопрос состоит только в наличии политической воли и того политического класса, который будет ставить адекватные задачи, где и появятся сразу, тем или иным образом, эти Королёвы.
— То есть, нужно одиннадцать Королёвых?..
— Нужно десять Королёвых… И одиннадцатый — самоопределившийся политик во главе государства.
Интервью опубликовано Km.ru
| www.kroupnov.ru | 22:37, 11.01.2007 | Источник: Юрий КРУПНОВ |