Адрес публикации: http://www.kroupnov.ru/pubs/2005/11/09/10276/

Время публикации: 18:55, 09.11.2005

Охватившие Францию беспорядки обнаруживают вовсе не французскую и даже не европейскую проблему. Огни уже индустриально изготавливаемого и разбрасываемого «коктейля Молотова» (бутылок с горючей смесью) обозначают зримый конец старого мирового порядка, сожжение его последнего оплота - так называемого «первого мира».







Ещё совсем недавно мироустройство определялось простой и ясной картиной: есть развитый «первый мир» и есть далёкий развивающийся «третий мир». Первый мир может существовать в виде явных империй или, после Второй мировой войны, в виде империй неявных, неоколониальных – но в любом случае он есть и определяет существо глобальных процессов.

Но за последние сорок лет произошло первоначальное накопление посланцев «третьего мира» в ключевых центрах «мира первого». Заморский и заокеанский «третий мир» буквально пришёл в центры внешне благополучной Европы и США. В той же Франции на 60 с небольшим миллионов жителей сегодня уже приходится 5 с лишним миллионов новых или недавних иммигрантов, т.е. 1/12 часть. Произошло необратимое геостратегическое смешение миров. «Третий мир» физически оказался существенной частью «первого».

И это касается всего бывшего «первого мира».

Хотя многие американские издания в патриотическом раже в эти дни рассуждают о разной судьбе иммигрантов в США и в Европе (мол, в США-то для них всегда найдётся работа), но New York Times честно и убедительно напрямую сравнивает погромы в Париже с недавней дикостью в Нью-Орлеане (после разрушений урагана Катрина) и указывает на возникновение и в США, и во Франции особого массового асоциального слоя, своего рода государства в государстве – организованного недокласса, дна (a structural underclass).

То же самое касается и немецкой прессы. Die Welt свысока пишет о том, что уж в Германии-то ничего подобного тому, что происходит во Франции, не будет, поскольку немцам удалось избежать геттоизации имигрантов. Наверное, так оно и есть. Такого не будет. Но что-то другое будет. Весь «первый мир» - и «Старая» Европа, и США - стал пятнистым от внедрившегося в него «третьего мира».

На поверхностный взгляд, подобное происходит потому, что «третий мир» побеждает самой своей «массой».

В самом деле, согласно данным ООН в 1960 году «белые», европейского происхождения люди составляли четверть мирового населения, в 2000 году - уже только одну шестую, а к середине века их останется всего лишь десятая часть, т.е. к 2050 году «европейцев» будет в мире примерно столько же, сколько сегодня нефранцузов во Франции. Показательно и соотношение африканского и европейского населений. Население Африки к 2050 году будет в 3 раза превышать население Европы при том что сейчас они примерно равны и составляют каждая около 13 % от всего населения Земли – а полвека назад европейцы составляли 22 % против 8 % африканцев.

Однако вряд ли следует изображать исчезновение «первого мира» в качестве закономерного результата нашествия эдакой человеческой саранчи - как это делают недальновидные националисты, в частности, Патрик Дж. Бьюкенен в своей известной книге «Смерть Запада. Чем вымирание населения и усиление иммиграции угрожают нашей стране и цивилизации».

Демографическое «давление» на Запад само по себе ничего не объясняет и, главное, не даёт возможности строить проекты достойной жизни.

Не работает и критика французской модели интеграции иммигрантов, требующая полного гражданского инкорпорирование в единое «тело» Республики. Указания на жёсткость, ригидность данной модели выглядят несерьёзными после июльских терактов в Лондоне и полного провала, очевидного для специалистов ещё к концу прошлого века, альтернативных моделей интеркультуральности, толерантности и многоязычия.

Сводить обнажившееся противостояние и дефолт «первого мира» к демографии, иммиграции, моделям интеграции или даже к «исламистам» означает примерно то же самое, что и объяснять Французскую революцию и победу «третьего сословия» двести лет назад погодой или ростом численности буржуа.

Не лучше ли обратиться к самому «первому миру», который к началу III-его тысячелетия с очевидностью оказался несостоятельным. И речь должна идти, прежде всего, не о так называемой «внутренней» политике, а об отношении «первого мира» с миром остальным.

На наших глазах терпит крушение Европейский проект, организованный вокруг идеи экономического благополучия для избранных, защищаемого санитарным кордоном.

Но главное даже не в этом стремлении огородиться от остального фактически брошенного мира, а в отказе от решения всеобщих мировых проблем при одновременном отношении к остальному миру как объекту, допускающему фактически любое вмешательство и принуждение.

Вот только один пример. Тот же нынешний премьер-министр Франции де Вильпен, будучи министром иностранных дел, уже в 2003 году, выступая в Международном Институте Стратегических Исследований в Лондоне, считает возможным безапелляционно заявлять: «В целом операция в Косово была законной и принесла политический успех, даже если она и стала источником разногласий», поскольку «некоторые державы на юге опасались, что она позволит западным демократиям необоснованно нарушать их суверенитет. Даже внутри самих этих демократий Косово вызвало многочисленную критику, осуждающую преждевременное использование силы или же вмешательство руководителей в проведение военных операций» (http://amba.1co.ru/rus/press/news_0006.asp).

Позиция правительства Франции ясна. Но что мешает тогда участникам и организаторам «беспорядков» во Франции заимствовать данный принцип «нарушения суверенитета»? Вы считаете законными гуманитарные интервенции типа агрессии против Югославии? Получите и наш вариант, только в своеобразном виде «антиевропейской интифады», нарушения суверенитета изнутри!

В самом деле, почему Запад в лице НАТО имеет право подрывать суверенитет Югославии и расчленять эту страну, производить гуманитарные и, в конечном счёте, военные интервенции, создавать искусственный анклав Косово (а до этого Боснию и Герцеговину и т.п.) – а другие не имеют подобного права.

Чем таким особенным, кроме силы, определяется это право? Похоже, что ничем. Вы вопите, что мы нарушаем законы Франции – но Вы так же нарушаете законы, производя агрессию против Югославии или против Ирака без санкций ООН.

Как похожи ночные виды нынешнего Парижа и Багдада марта 2003 года

А раз так – получайте в ответ на вашу нашу силу: действия небольших астероидных групп подростков и молодёжи, громящих всё подряд и заявляющие о своих правах ночными поджогами.

С распадом империй Западный мир оказался несостоятельным. Ответственность за бывшие колонии была снята, а никакой новой мироорганизующей системы предложено не было. На плаву в итоге остались метрополии. И в эти метрополии и устремился брошенный «третий мир». Нечто похожее можно было наблюдать с распадом СССР, после которого все наиболее активные жители на постсоветском пространстве в массовом порядке стали уезжать даже не в «дальнее зарубежье», а в местную метрополию – Москву.

Пожары во Франции высветили истину: Запад давно уже перестал нести универсальные ценности, замкнулся сам в себе и ему собственно нечего сказать миру. Незападный мир для Запада – объект экспансии, освоения и эксплуатации, рынки. Но и сам Запад в ответ стал для незапада точно таким же объектом.

Что Запад может предложить миру? Какую мировую идею?

Комфорт, сытость, права человека, республику, консенсус, наконец? Нет, этим не откупишься, этим не поразишь и не завоюешь уважение. Отчуждение только будет расти.

В этой ситуации гибели «первого мира» чрезвычайно важно извлечь правильные уроки России.

Плебейский курс последних 20 лет на то, чтобы войти в Запад, «интегрироваться в развитый цивилизованный мир», окончательно дискредитировал себя (http://www.kroupnov.ru/5/113_1.shtml).

Население Российской Федерации позарилось на абстрактный западный универсализм и отказались от собственного универсализма. Последствия не заставили себя ждать. Среди прочего достаточно указать на то, что от капитулировавшей московской метрополии всё дальше отчуждается не какая-то там заморская миграция в первом-втором поколении, а своё собственное российское население – и это не только Северный Кавказ (последние события в Нальчике продемонстрировали катастрофичность ситуации), но и вся наша «глубинка», наш Дальний Восток.

И не надо много надумывать про атакующих благополучные «европы». Не надо преувеличивать значение социально-экономических или конфессиональных особенностей бунтующих и восстающих. В иммигрантской среде той же Франции не более 15 процентов подростков посещают мечети. А обеспечением примитивной «трудовой занятости» никогда не интегрируешь отчуждённые массы в чужое им общество.

Дело не в этих бандитствующих подростках. Дело в неспособности обеспечить универсализм.

Да, соблазнительно прильнуть к некой якобы реально существующей цивилизации, приобщиться к чему-то большому и сильному, стать частью этой цивилизации. А остальных свысока рассматривать варварами, атакующими высокую культуру. Но если этой цивилизации нет - а её, с распадом «первого мира», больше нет – то и курс на интеграцию в неё, эту вымышленную цивилизацию, мало чем отличается от интеграции такой же безыдейной и потерявшей свою идентификацию арабской молодёжи в не менее вымышленное «французское общество».

Показательным здесь являются умонастроения российской элиты.

Так, Президент Российской Федерации В.В. Путин, отвечая 2 ноября 2005 года на вопросы прессы по итогам российско-нидерландских переговоров в Гааге, напрямую связал «трагическую гибель Тео ван Гога» со следующим: «Конечно, это проявление более широкой проблемы, которая называется международный терроризм. Россия ведет борьбу с этим злом на протяжении достаточно большого времени, в том числе и в Чечне. Мы имеем дело с очень жестокими людьми, с животными в обличии человеческом, которые не понимают и не хотят понимать, в какое время и в каком мире они живут. Наши ответные действия должны быть адекватны тем угрозам, которые они создают для современной цивилизации. Мы несем большие, часто невосполнимые потери. Но стоит нам только на минуту проявить слабость – и наши потери возрастут многократно».

Подобная риторика «современная цивилизация» против «плохих парней» действительно удобна. На ней выстроена пропаганда президента Буша с осени 2001 года. Эта риторика отлично разработана и политтехнологически, и в исторической науке - можно, например, воображать себя в этот момент высокоразвитым греком V века до нашей эры.

Но закончится это всё печально.

Потому что, как нас учит Франция, никакой такой цивилизации там, за бугром, больше нет – её ещё надо строить, с нуля и с религиозным подвигом.

И, потом, право за вход в эту сомнительную цивилизацию, реальную дееспособность которой мы видим в Париже и недавно видели в Новом Орлеане, состоит в отказе от самих себя, от предложения миру собственной версии мирового порядка, от собственной универсальности.

Константин Леонтьев писал В.В. Розанову 13 июня 1891 года заветные для нас слова: «Вообще же полагаю, что китайцы назначены завоевать Россию, когда смешение наше (с европейцами и т.п.) дойдет до высшей своей точки. И туда и дорога – такой России…».

Глядя на Францию, надо научиться видеть Россию не такой – другой (http://www.kroupnov.ru/5/273_1.shtml).