Деятельность правительства абсолютно неадекватна тем заявлениям, которые делает Президент и тем задачам, которые Президент ставит, - утверждает председатель
ПАРТИИ РАЗВИТИЯ Юрий КРУПНОВ в интервью Экспертному каналу OPEC.Ru.
— Юрий Васильевич, в бюджетном послании Президент говорил о том, что в 200–2006 гг. основные задачи бюджетной политики были выполнены, то есть, был достигнут баланс между бюджетными расходами и обязательствами, повышена эффективность управления государственными финансами, снижена налоговая нагрузка, снижена зависимость бюджетных доходов от конъюнктуры мировых цен на нефть, реформированы межбюджетные отношения. То есть, в целом картина получается крайне оптимистичная и радостная. Так ли это с Вашей точки зрения, действительно ли так много достижений в рамках бюджетной политики, действительно ли система стала эффективней?
— Картина действительно радостна и оптимистична. Однако помимо картины есть ещё и реальность, и эта реальность предельно проста, ее понимает каждый ребенок в РФ. Она связана с тем, что подобное бюджетное планирование возможно исключительно в условиях высоких цен на нефть и зависимости от конъюнктуры мирового топливно–энергетического рынка. При этом одновременно, независимо от того, будут ли эти цены снижаться, будем верить в самый лучший вариант, нарастают внутренние экономические проблемы, полностью исчерпан резерв советских инфраструктур и промышленных мощностей. Назревает необходимость гигантского перевооружения практически всех сфер индустриального производства. Достаточно указать на энергетическое машиностроение, а дальше можно брать любую отрасль и плавно идти по списку, не вычеркивая ни одну из них. Предельно обострились и социальные противоречия, которые пока удается затыкать нефтяными шальными деньгами. Но метод «затычки» действует временно, не более 2–3 лет, и после этого наступает четкое понимание безысходности, бесперспективности социально–политического бытия. А бюджет при этом является структурой организации жизни в стране. Поэтому картина бюджета и картина реальных процессов, происходящих в нашей стране, а они до сих пор в основе своей деградационные процессы, к сожалению, кардинально расходятся.
— Если посмотреть на вторую часть послания, которая была посвящена перспективе на 2008–2010 гг., есть ли у правительства и у Президента понимание того, что надо делать, и правильные ли шаги предполагаются?
— С моей точки зрения, у Президента такое понимание есть, и это можно проследить по заседаниям Совета Безопасности, по выступлениям на Госсовете и так далее за последние полтора года. Но понимание Президента еще не означает реальность практической ежедневной работы правительства и ключевых министерств. А здесь, на мой взгляд, гигантское расхождение, которое только растет с каждым днем. Деятельность правительства абсолютно неадекватна тем заявлениям, которые делает Президент и тем задачам, которые Президент ставит. Неадекватны и экономический, и финансовый, и социальный блоки. И отсюда возникает недоумение — почему у нас министры могут жить отдельно от задач, которые ставит руководитель государства?
С другой стороны, возникает ясное понимание, что бюджетные картины не могут быть достоверны без прочного базиса в виде реальной стратегии развития страны. А такого базиса нет. То, что предлагал Греф и для чего создавался ЦСР в 2000 г. фактически не сработало. Более того, мы видим, что все усилия и Грефа, и обеспечивающей его научно–разработческой команды были направлены в прямо противоположную сторону от того, что делалось последние 7 лет Президентом Путиным. То есть команда Президента укрепляла государство, в том числе, возвращало его в экономику, а команда Грефа и ЦСРа обосновывала недопущение государства в экономику.
Сегодня мы находимся в точке предельно перезревших противоречий, которые, надеюсь, не взорвутся, и не будут преодолены каким–то разрушительным для страны образом, а будут опережающим образом решены Президентом.
— И по региональному аспекту — каковы качественные изменения, которые уже произошли, для региональных финансов, для межбюджетных отношений? И что нас ждет в перспективе до 2010 года?
— На мой взгляд, здесь пока ничего хорошего не произошло, а продолжают под красивые разговоры о либеральных ценностях и децентрализации грубую финансовую централизацию. И всеми возможными правдами и неправдами у регионов изымаются прямые доходы в пользу федерального центра, который сам при этом на уровне правительства не имеет четкой программы распределения доходов и развития регионов. Достаточно указать на такой, на мой взгляд, вопиющий пример, как лишение Сахалинской области половинной доли в доходах от роялти по проекту Сахалин–2. Исходно в базовые соглашения было заложено решение о разделе этих доходов между центром и регионом пополам, пятьдесят на пятьдесят — и это могло бы дать серьезный новый ресурс для развития Сахалинской области. Но несколько лет назад правительство РФ снизило долю Сахалина с 50 до 5 процентов — и разве это не показатель брутальной централизации без какой–либо ответственности центра за развитие регионов. Конечно, есть надежда, что новая региональная политика, заявляемая ныне Президентом, в частности, серьёзный интерес к Дальнему Востоку, принесет свои плоды, и туда будут направлены государственные средства, но непонятно, кто этим будет заниматься, какие программы будут реализованы. И в этом смысле непонятно, насколько оптимально эти средства будут израсходованы и, главное, зачем изымать законные базовые средства из региона, чтобы потом ему в каких–то кривых формах возвращать.
Также, к сожалению, по–прежнему остается невнятной, в лучшем случае, а то и просто вредной политика, заявляемая Минрегионразвития, поскольку по–прежнему основной стратегической установкой является концепция поляризованного роста. Это означает, грубо, следующее — богатые пусть богатеют, а бедные, далекие и заброшенные пусть беднеют. Это означает, что 95% территории страны отдается на волю стихии, и государство отказывается от управления ими. То есть, мы, опять же, видим противоречивые действия со стороны отдельных отраслей, ведомств и министерств, и того курса, который пытается проводить Президент.
Главная проблема — в министерствах нет кадров, способных к проектированию систем регионального развития. Отсюда рождаются комические ситуации, когда, например, Греф рекомендует чуть ли не всем депрессивным российским регионам развиваться через туризм, а в разгар разговоров о необходимости ухода от сырьевой ориентации страны
закрываются последние высокотехнологические «точки» (см.
интервью Юрия КРУПНОВА по проблеме космодрома «Свободный») и почти все 100 процентов предлагаемых проектов для Сибири и Дальнего Востока связаны с добычей и экспортом сырья.
— То есть, такой ситуации, когда любое слово Президента становится законом, обязательным для исполнения, у нас уже нет?
— К сожалению, под разговоры о политической тирании и прочих страшилках, мы до сих пор имеем очень слабую государственную власть. И Вы правы — это начинает уже беспокоить. Достаточно сказать, что самое популярное слово в последнее время в административной практике — перепоручение, вторичное, третичное, я знаю, что есть документы с 6–7 препоручениями одной и той же задачи, которую ведомства и правительство не решают по несколько лет. Здесь уместно будет вспомнить данные закрытых исследований и опросов 2003–2004 гг., когда вдруг выяснили, что реально выполняется не более 3–4 % указов и поручений Президента. Поэтому, даже если здесь произошел прорыв до 10 % — 15 % — 20 %, то все равно, на мой взгляд, это чрезвычайно опасная ситуация, и слабость высшей государственной власти не позволит решать назревшие проблемы в стране.
Глупых чудес не бывает. Если мы действительно желаем развития страны, то необходима сильнейшая центральная власть, необходима
диктатура развития — без этого невозможно поставить цели развития страны, выдвинуть до 10 стратегических проектов развития и сконцентрировать ресурсы под это.
